Тенденция тут сама по себе не новая. Постсоветские республики давно и упоенно воюют с историей, но ладно бы они одни, такими делами промышляют сейчас и страны поавторитетнее. Французы объявляют преступлением отрицание турецкого геноцида армян, Ангела Меркель предложила давать тюремные сроки за отрицание Холокоста во всем ЕС, и даже австрийский процесс над Дэвидом Ирвингом – с реальным тюремным заключением в финале – в ту же в строку. Правда, поляки впереди планеты всей – между Холокостом и военным положением Ярузельского есть принципиальная разница.

Дело даже не в масштабах катастрофы, а в том, что роль Ярузельского трудно квалифицировать как однозначно злодейскую: он не столько содействовал катастрофе, сколько ее предотвращал. И в Польше, и за ее пределами это было ясно и 25 лет назад: брежневское Политбюро - не чета братьям Качиньским - быстро схватило ситуацию и с трудом скрывало раздражение. Все понимали, в чем задача генерала: «Солидарность» по-любому было не спасти, встал вопрос о том, как спасти Польшу. Всего лишь 13 лет назад советские танки прокатились по Чехословакии - мало не показалось никому. Не было оснований полагать, что Варшава застрахована от братской помощи Варшавского договора - были все основания полагать иначе. Ярузельский выбрал из двух зол меньшее; он взял на себя капитуляцию, но спас народ от унижения и не дал пролиться многой крови – за такое не наказывают, за такое вообще-то благодарят.
Что на самом деле двигало Ярузельским, уже не так важно. Но даже если генерал искренне защищал коммунистический строй, он все равно преподал своей стране важнейший урок – о вреде радикализма. Урок, который для радикальных братьев, как для черта - ладан. В этом, собственно, вся проблема.
Дела в Польше идут не лучшим образом – безработица превышает 17%. Экономика в упадке, но и политика не на подъеме. Претензии Варшавы на проведение самостоятельной международной линии вызывают недоумение в ЕС, что прекрасно показал недавний «мясной скандал» с блокированием переговоров с Россией – польское упрямство тогда достало не только Москву, но и Брюссель. Фундаментализм в вопросах прав человека и любовь к Бушу-младшему - единственный гуманитарный вклад поляков в европейский общий дом, - но в Старом Свете такие ценности не слишком востребованы. Дешевая польская рабочая сила востребована там куда больше, но вместе с ринувшимися на заработки ляхами Западную Европу захлестнула преступность. Слова «поляки» и «криминал» все чаще стоят рядом. В результате страдает шляхетская гордость, которой братья-максималисты были ниспосланы в утешение. Они такие шумные, что могут заглушить любую обиду. Качиньских выбрали потому же, почему выбрали Ахмадинеджада в Иране – не за то, что они решают проблемы, а за то, что эффектнее остальных обещают это сделать.
Результат закономерен – как Ахмадинеджад испортил отношения с внешним миром настолько, что достал даже аятоллу Хаменеи, так и Качиньские докатились до того, что воюют с 80-летними стариками. Полякам, конечно, вольно вести любую политику – это их суверенное право, – но в конечном счете, выигрывает от этого разве что наша национальная самооценка: на Западе русских опять не любят, но после таких историй поневоле задумаешься, а судьи-то кто. Впрочем, не все безнадежно и у поляков: не зря министр обороны предпочел подать в отставку, но не сдирать погоны с Ярузельского. Кажется, и по прошествии двадцати пяти лет военные остаются в Польше хранителями чести и здравого смысла.

06.02.2007
Алексей Ерёменко